Знакомьтесь: Дино - обыкновенный сараевский оболтус нежного возраста. Его семейство: папа, любящий себя в революции, а не революцию в себе, безропотная мама, братья и сестры, которых сами родители пересчитают едва ли - вечно те пропадают в толпе непоседливой окраинной детворы. Его кролик, поддающийся гипнозу. Его покалеченные друзья из самодеятельного ансамбля. Его первая и, если хиромантия не врет, единственная любовь - проститутка Долли Белл, еще вчера плясавшая на экранной простыне, а сегодня уже лежащая рядом, на полу чердачной голубятни. Его обычная великолепная жизнь.
А Кустурица вообще снимает жизнь - константную по многим приметам, но при всем том неописуемо бурную. Как человек, кроющий мальчишескую непосредственность выдержанным опытом, он души не чает в юных беспризорниках и бродяжках, начинающих мучительно взрослеть. Сам ведь такой, уличный ребенок, помудревший гораздо раньше срока. Приглядитесь к желторотому Дино, к герою Джонни Деппа, мечтающему оседлать яблоко и укусить велосипед в "Аризонском сне", к блаженному кормильщику в зоопарке из "Подполья", к неуклюжему жениху в "Черной кошке, белом коте" - все они обуты в стоптанные кеды, в которых Кустурица некогда прилетел в Венецию получать награду за свой дебют "Помнишь ли Долли Белл?". Взрослеть - это вовсе не значит черстветь, капитулировать, серчать. Скорее, покидать уютные подвалы и чердаки, обжигаться и дуть на воду. Эти сто дней после детства, наверное, и есть самое существенное в жизни, а этот мальчик, теряющий невинность в обоих смыслах, - бесценный ангелок за плечом каждого из нас. И жизнь Кустурице - даже в эти сто дней - нужна целиком и полностью, со смертным боем и с битьем баклуш, с поминками и венчанием. Жадное у него сердце. И беззаветно обожающее. Такими же ненасытными, горластыми, беспокойными остаются люди в его обычном жизненном великолепии - с неизменной испариной на лбах, а то и стучащие винными бутылками по этим самым лбам. С такими людьми хочется породниться, на их свадьбах хочется гулять, а на похоронах - рыдать в три ручья.
Эмира Кустурицу, режиссера авторитетного, никому толком не уподобляли; во всех выражениях его имя всегда шло после сравнительных союзов. Разве что пытались соотнести с Феллини, а кустурицких пацанов только лишь страдательного залога - с невезучими милашками вроде Кабирии или Джельсомины. Так же хлопотно разбираться с собственными эмоциями после его фильмов: они нахлынули, и деваться от них некуда. Совсем уж непосильный труд - фильмы Кустурицы рецензировать, сортировать по полочкам и группировать по жанрам. Такое уж око у этого мудреца с жадным сердцем - всевидящее. В уникальных случаях простительно склоняться к непростительно пафосным схемам: так вот, Эмир Кустурица - это стажер на посту Бога. Кроме шуток. Еще не утративший земной дар сочувствия, уже переставший паниковать по пустяковине, он всё примечает, всем восторгается. Он ценит жизнь любого оборванца Дино, но унять свою человеческую, ребячью даже тоску не в силах - слишком многое ему открыто. Во многой мудрости-то не меньше печали. Поэтому герои Кустурицы - земляки, приятели, родичи - живут свои жизни так торопливо и исступленно, так берегут они свои воспоминания о посторонней шлюшке Долли Белл и калечных друзьях детства. Ибо преследует их догадка, что жизнь в общем - довольно безрадостная штука. И тем вечным мальчишкам, что чувствуют это глубже остальных, но при этом веселятся сломя голову, взрослые люди раздают небесные титулы с мирскими аналогами, самый известный из которых - красивое слово "гений".
Оценка (по 5-балльной шкале): 5
