Что привлекло вас в романе Германа Коха «Ужин»?
Изначально Кейт Бланшетт хотела дебютировать с «Ужином» в режиссуре и попросила меня написать сценарий. Некоторое время мы разрабатывали экранизацию вместе, но затем Кейт покинула проект, и продюсеры попросили меня занять ее место. Я читал роман до этого, и он мне показался очень сильным, интересным и провокационным. Мне захотелось перенести действие романа в Америку, а героев сделать представителями определенного социального класса. Мне также было интересно развить тему психических расстройств, которая получила чуть меньшее развитие в книге, но очень важна в нашем обществе.
Книга голландская, и ваша экранизация уже третья по счету — до этого роман адаптировали на родине Коха и в Италии. Как изменился материал при переносе на американскую почву? Ведь вы даже называете свою работу фильмом эпохи Трампа — значит, вам удалось на европейском материале высказаться об Америке?
История из книги будет отражать то общество, в которое вы ее поместите. Я думаю, что с российским режиссером и российскими героями эта история была бы другой. У каждого сообщества свои особенности. Когда я говорю, что «Ужин» — это «трамповское» кино, я имею это в виду в общем смысле. Лидеры, которых мы выбираем, отражают то, куда мы движемся как общество. Фильм на самом деле о трайбализме, о том, что мы перестали ставить себя на место других. Разумеется, это обобщение, но особенно это касается людей богатых и обладающих властью — они изолированы от других и думают, что им позволено самим контролировать последствия своих действий, а не доверять это обществу. Дети главных героев совершили жуткое преступление, однако никто не думает об убитой бездомной. Ее даже не воспринимают как человека. Вместо этого, они защищают себя как семью и класс. Я также развил тему психических заболеваний, которая очень важна в США. Один из четырех взрослых здесь страдает от психических расстройств. Вокруг этой темы все еще существует некое табу — люди об этом не говорят. Один из героев страдает от психического расстройства, но все стараются не касаться этой темы. Своим фильмом я как раз хотел начать разговор об этом.
Важное место в вашей версии занимает битва при Геттисберге и Гражданская война в США. Это все еще больное место для американцев?
Да, в голландской версии аналогично используется Вторая мировая война. Многие американцы не знают точных деталей о своей истории. Битва при Геттисберге стала поворотной точкой во время Гражданской войны, когда северяне наконец-то начали выигрывать у южан. Около пятидесяти тысяч человек были убиты, поэтому событие стало самым кровавым сражением на американской земле. Это стало своего рода священным местом, куда люди отправляются узнавать историю своей страны. В фильме Геттисберг выступает метафорой войны между братьями. Во многих смыслах в США до сих пор идет Гражданская война. Американцы все еще не определились со своей идентичностью. Мне показалось, что хорошо будет отправить двух разных братьев в это место и показать, что мы продукты истории своей страны в той же мере, в какой мы продукты своих семей.
Почему вы решили изменить концовку книги? Ваша версия оканчивается более оптимистично для персонажей, чем у Коха.
Забавно, что вы так говорите, потому что американцы не увидели никакого оптимизма. Я рад, что вы это так видите. Концовка книги одновременно очень неопределенная, с одной стороны, и понятная с другой. Мне кажется, что ближе к концу сатира в книге начинает разваливаться, поэтому я попытался сделать финал чуть менее определенным. В целом я достаточно точно следовал Коху, насколько это возможно, конечно, при адаптации чужого материала.
Это ваша четвертая совместная работа с Ричардом Гиром. Можно ли говорить о появлении нового тандема?
Да, до некоторой степени. Все-таки на двух из этих фильмов я выступал в качестве сценариста или продюсера, а не режиссера. Но да, у нас хорошие рабочие и дружеские отношения, и мы разрабатываем еще несколько совместных проектов.
Выбор британца Стива Кугана на роль брата героя Гира — достаточно неожиданный.
Стив очень заинтересовался сценарием и привнес в фильм особую энергию. К тому же он хорошо имитирует американский акцент и даже изображал Гира в одной из «Поездок» (смеется). Все знают циничных и язвительных людей вроде его персонажа Пола. Они ходят по улицам, срываются на людях, постоянно толкают важные речи и имеют свое мнение обо всем вокруг. Но Кугану также удалось передать внутреннюю боль Пола. Мы сделали акцент на его психическом состоянии и на том, как его семья живет с этим.
Режиссеры вечно жалуются, что сцены застольных разговоров — самые сложные. У вас же весь фильм подразумевает обсуждения в ресторане. Как вы с этим работали?
Было страшно, что весь фильм будет выглядеть, как пьеса. Правда, уже в книге присутствовали определенные кинематографические приемы — например, флешбэки в семейную историю и развитие параллельного сюжета в банке. В моей версии персонажа Ричарда Гира постоянно отвлекают с его политическими задачами. Получается, что больше часа герои как раз не могут сесть за стол и начать говорить о своих проблемах. В Нью-Йорке мы нашли весьма абсурдную локацию для ресторана, которая давала возможность передвигаться благодаря наличию двух залов и дворика. Наверное, если бы мы не стали делить сцены за столом, то это было бы интересным вызовом для актеров, однако мне захотелось слегка разбавить их.
Вы работали над несколькими музыкальными фильмами, включая байопики о Бобе Дилане и Брайане Уилсоне. Долгое время вы разрабатывали кино о Курте Кобейне. Каким бы оно было?
Теперь у этого проекта новая жизнь — вроде его сейчас пытаются адаптировать для ТВ. Мне жаль, что мне так и не довелось поставить его. Фильм должен был называться This Is Gonna Suck. Я хотел рассказать о юном и потерянном Курте, от которого практически отказались родители. Структура фильма строилась вокруг его отношений с тремя подружками и трех мест, где он жил. Кортни Лав играла значительную роль в третьей части истории. Мы хотели показать его жизнь, а не смерть, поэтому кино завершалось до его самоубийства. В фильме было бы много музыки, и он бы включал своего рода краткую историю американского панка.
