Тверь, весна 2019 года. После загадочного самоубийства школьницы Юли (Диана Шульмина) ее сестра Дана (Анна Потебня) находит в соцсетях погибшей закрытую группу, в которой кураторы раздают подросткам ежедневные задания, шаг за шагом продвигая участников к суициду. Решив разоблачить сообщество маньяков-манипуляторов, Дана включается в игру и вскоре понимает, что кураторы готовы жестоко наказывать за любое отступление от правил. А среди жертв зловещей игры легко может оказаться не только Дана, но и любой из ее близких.
В середине 2010-х Тимур Бекмамбетов ввел моду на формат screenlife: фильмы, все действие которых происходит на экранах различных гаджетов. Наиболее известным проектами такого рода стали триллеры «Поиск» и «Профиль» (в последнем Бекмамбетов также выступил постановщиком), а также хоррор-дилогия «Убрать из друзей». «Я иду играть» — едва ли не первая попытка Бекмамбетова адаптировать формат десктоп-фильмов к российским реалиям, и благодаря режиссерской сноровке Анны Зайцевой эксперимент прошел вполне успешно.
В соответствии с ключевым принципом скринлайфа видеоряд плотно насыщен информационными потоками, раскрывающими не только сюжет, но и личность главной героини. Десктоп и мобильник Даны полны узнаваемых деталей: чаты мессенджеров, папки с файлами, приложения и заметки создают оживленную цифровую экосистему, в которой происходят события фильма. Но обилие мелких деталей (от имен и адресов в списке контактов до обстановки в комнатах героев) лишь создает правдоподобный фон, не отвлекая от главных событий. В центре внимания всегда находится видеопоток — будь то трансляция из соцсетей или звонки Даны друзьям. При этом «Я иду играть», оставаясь скринлайфом, все же не претендует на стопроцентную аутентичность: здесь применяется монтаж (пусть и слегка замаскированный), а в нужные моменты за кадром звучит вполне традиционный саундтрек.
Эти художественные условности, впрочем, лишь добавляют драматизма в сюжет, построенный на хорошо известной в России моральной панике вокруг игры в «синих китов», разгоревшейся в середине 2010-х. А благодаря скринлайф-формату в фильме выдерживается бешеная динамика: сценарий постоянно вынуждает Дану не только методично собирать улики, но и активно общаться с людьми, проникать в разного рода опасные места и лихорадочно импровизировать, ища выходы из угрожающих ситуаций. Даже саспенс здесь нагнетается не за счет медленного нарастания тревожности, а в ходе интенсивной переписки в чатах, когда невинная болтовня или туманные намеки внезапно сменяются конкретными угрозами.
Но если эстетические условности работают на погружение в атмосферу, то условности сценарные иногда ее ощутимо подрывают. Даже если забыть про удивительную беспечность полиции (и это в городе, где самоубийства подростков, судя по всему, происходят регулярно) к сообщениям Даны, остается немало вопросов к финальной схватке с убийцей. Сама сцена на железнодорожном кладбище снята отлично, но уловка Даны с имитацией суицида выглядит не менее рискованной, чем настоящая попытка броситься под колеса поезда. Подобных недочетов (хоть и не столь крупных) в истории можно найти немало.
Тем не менее общая динамика и психологическая точность (при всей схематичности) изображенных персонажей легко компенсируют шероховатости сценария. Даже пунктирно прочерченная драматическая линия, завязанная на конфликт Даны с матерью, выглядит естественной для семьи, пережившей смерть подростка. Столь же четко прописана и мотивация маньяка, указывающая на вполне реальную проблему отчуждения детей от родителей в обществе, где психологические травмы подростков многим до сих пор кажутся лишь попыткой привлечь к себе внимание.
«Я иду играть», конечно, не задает новых стандартов для скринлайфа, но как свежая вариация на тему городских легенд работает достойно. В нем есть все базовые компоненты хорошего молодежного триллера: насыщенный визуал, бодрый ритм, понятные герои и щедро сдобренный саспенсом сюжет, умело сочетающий детектив о «группах смерти» с подростковой драмой.
