Находятся в жизни такие поразительные вещи, быть с которыми - проверка терпеливости, а разлука с ними нестерпима. Такой санкционированный мазохизм. Кино "Япония" выдержит не каждый; более того, в кино "Япония" - тьма-тьмущая изъянов, добрая его половина - показательная пустопорожность, а общий его пафос скоропостижно в этом вакууме гибнет. Любая эмоция выметается из дымчатого фильмового пространства, не успев дойти до сильной своей доли, любое действо дохнет задолго до апогея. Кино тягучее, нерешительное, флегматичное. Кино практически незабываемое.
Можно понять, на кой ляд затеваются игры в "Отсчете утопленников", кем был белолицый карлик из "Шоссе в никуда" и что же, черт подери, стряслось прошлым летом в Мариенбаде, но понять, почему фильм нарекли "Япония", нереально. Место его малочисленных событий - запущенная мексиканская деревушка между хвойными лесами у какого-нибудь Сьерра-Мадре. Очень напоминает горный Крым: красиво - аж дух занимает. Немолодой художник приезжает туда за успокоением, ведущим к очень художническому суициду на лоне девственной природы. Но ночлег у одинокой индейской вдовы засеивает зерна сомнения, и рука с револьвером оказывается столь же беспомощна, как рука местного калеки. Индейцы - это вообще потрясающая народность, неизменно вносящая коррективы в судьбу тех, кто с ними сталкивается: "Мертвеца" помните? Набожная старуха уже ничего не боится, никому не перечит, говорит кратко и давно уж находится далече отсюда, так что финальная ее гибель - лишь формальное успение. А художник еще чувствует, умножает свои смятенные чувства в ожидании конца, развлекает старуху картинками кубистов и музычкой из плейера. Оттого хиреет и поддается опрометчивому греху - вымаливает у своей Девы Марии ночь любви. И фильм этот вовсе не о смерти, а о том, как она проникает в жизнь, как незримо сливаются стихии, о том, что расположено посредине - фильм об умирании. В официальной терминологии это называется "нон-финито" - взаимодействие предметного изображения и беспредметной пустоты. Так скульпторы оставляют кусок мрамора неотесанным, а живописцы сохраняют чистыми участки холста.
Естественно, что в потоке сюжета при этом образуется стагнация, и кинокартину неизбежно клонит к картине масляной. И все-таки это настоящее кино, глубокое, религиозно осмысленное, в актуальном медитативном темпе. А Карлос Рейгадас - типичный дебютант, располагавший великолепной задумкой и не знавший, что ей будет сопутствовать. Вспомнить, что происходило в "Японии" на протяжении двух часов, трудно: какие-то машинальные поступки, провинциальные застолья, случки домашних животных. Условно это сравнимо с "Утром понедельника" желчного и нежного Отара Иоселиани, вот только отрешено произведение абсолютно ото всех - от автора, героев, зрителей. Рейгадас отдает честь Тарковскому и Сокурову, от первого беря очевидно цитатную иконопись и приоритет "погоды" над фабулой; от второго - любование плавной жестикуляцией, аккуратное истребление всего лишнего и эффект, что показано всё совершенно, слежение за неспешностью жизни. Художник мастурбирует в ванне с той же бесстрастной грацией, с какой делает гимнастику Ева Браун в "Молохе". И простите за оговорку: слежение Рейгадас ведет за неспешностью смерти, а не жизни. Живые зовут сей процесс "умиранием" и страшатся его куда больше, чем самой смерти.
Оценка (по 5-балльной шкале): 4
