В незапамятные застойные времена хирург Каминский (Николай Добрынин), милиционер Громов (Борис Каморзин) и таксист Мозеров (Леонид Громов) наяривали в школьном ВИА «Громозека» «Птицу счастья завтрашнего дня». Песенная птица никого из этих троих не выбрала, а завтра оказалось не лучше, чем вчера. Хирург мечется между женой-окулисткой и беременной любовницей, как Бузыкин в «Осеннем марафоне», и в итоге находит решение всех проблем на собственном рентгеновском снимке. Милиционер, вяло грезящий об опасной и трудной оперативной службе (коллеги как раз на маньяка пошли), досиживается за конторкой до сокращения, а вскоре узнает, что жена (Евгения Добровольская), детсадовская воспитательница, ему изменяет. Таксист, врубив после тяжелой смены отечественную порнуху в ложнославянском стиле, обнаруживает в ней дочку-студентку (Полина Филоненко), вдохновенно зарабатывающую на косметику и очередную мини-юбку. Каждый при этом по-своему сходит с ума и пытается что-то предпринять, чтобы выкарабкаться из личной ямы и утянуть за собой родных и близких…
Так уж вышло, что последние лет сорок (как минимум) жизнь почти магическим образом делает из каждого поколения потерянное. Во всяком случае, у тех, кому повезло давить прыщи еще при застое, мужать и крепнуть при перестройке, а матереть и морально разлагаться уже при доморощенном капитализме — у этих приговор Гертруды Стайн уж точно на лбу написан. Снимать кино о жертвах перестроечного коллапса пытались многие, но мало у кого получилось на этот счет внятно высказаться. Попытка Владимира Котта идет, скорее, в зачет — если обойтись без досужих придирок и закрыть глаза на пару-тройку срывов на откровенную фальшь.
Три истории (каждая — с налетом трагизма) выглядят вполне отдельными, но все же нахлестываются друг на друга. А все потому, что «Громозека» активно, поминутно эволюционирует от отстраненного взгляда на срез эпохи до осязаемого театрального трагифарса. Видимо, чтобы усугубить этот театральный, «присутственный» эффект, Котт загнал действие на городской пятачок, густо исчертив его пересечениями сюжетных маршрутов. Сделано это не иначе для того чтобы напомнить, что никто из тех, кто жил в эпоху перемен, друг другу не чужой: все варились в одном котле (вместе с джинсами) и доварились до кризиса среднего возраста. Все это, в принципе, жизнеспособно, а местами даже восхитительно, но привнесенные чисто постановочные детали (а в них, как известно, кроется дьявол) несколько снижают первое благоприятное впечатление.
Стремясь обозначить второе дно в простых, как советские чемоданы, историях, Котт нашпиговывает фильм беззастенчиво выпяченными метафорами — из тех, что использует, к примеру, Балабанов, но с той разницей, что Алексей Октябринович встраивает их в неожиданный, а порой и чуждый с виду контекст. Особенно это заметно по саундтреку: подборка песен работает, что называется, в лоб: лейтмотив картины — пресловутая «Птица счастья», а, например, хит «Веселых ребят» «Как прекрасен этот мир» звучит в качестве аккомпанемента в сцене разрушения дома. И это не говоря уже о том, что в одном из эпизодов милиционер Громов на дежурстве смотрит по телеку мультфильм «Тайна третьей планеты» — ту самую сцену, где Громозека сетует на то, что опять опоздал и что не везет ему в жизни. Выводы и параллели очевидны.
Впрочем, «Громозека» все же достигает своей цели — возможно, и окольными путями, но цель, как это часто бывает, оправдывает средства. У Котта все-таки получилась точная и подробная, как анатомический атлас, хроника безвременья, в котором зиме конца не видно, а если заменить ее на лето или даже весну — все равно будет так же тошно.
