Жизнь этого парня

С «Гилберта Грэйпа» началась веселящая многих история о номинациях на «Оскар», которые для молодого, а затем уже и зрелого актёра всё никак не оборачиваются победой (в 1994-м ДиКаприо уступил весьма достойному сопернику, Томми Ли Джонсу из «Беглеца»). Словом, хотя уже были до того и телесериалы, и «Жизнь этого парня» Майкла Кейтон-Джонса, но большая карьера большого актёра начинается именно здесь. 

Одна из главных ролей самого «камерного» периода в карьере молодого артиста: экранизация наркотических полумемуаров нью-йоркского контркультурного героя Джима Кэрролла. Мотивации Кэрролла в исполнении ДиКаприо поддаются пониманию, но анализировать этого героя не так-то просто: с учётом того, на чём делают акцент авторы фильма, остаётся непонятным до конца, посвящены «Дневники» становлению творческого ума или всё-таки банальному подростковому бунту. 

Так или иначе, но начинающий ДиКаприо, ещё не нашедший свою нишу и потому в середине 1990-х игравший в фильмах самого разного рода, прекрасно демонстрирует на экране весь свой потенциал — как и его коллега по «Дневникам» Марк Уолберг. Им ещё предстоит встретиться в «Отступниках» уже совсем в других обстоятельствах. 

Первый большой хит в карьере актёра (как и постановщика База Лурманна) — кричащая разноцветная экранизация Шекспира. Ценность «Ромео + Джульетты» — хотя бы в том, что фильм может служить прекрасным, понятным любому ребёнку доказательством важной истины: шекспировские пьесы нельзя воспринимать как готовый написанный текст, они начинают жить и о чём-то говорить нам, только будучи сыгранными, и чем больше нарастить мяса поверх грубого словесного скелета — тем лучше будет результат. 

Для ДиКаприо же роль Ромео стала очередным успешно выдержанным экзаменом на профпригодность. Сыграть шекспировского героя — довольно важная строчка в резюме, и молодой актёр, хотя и пребывает почти что в тени своей бесконечно обаятельной экранной партнёрши Клэр Дэйнс, в целом проходит испытание достойно. 

Кажется, последний «роман взросления» с участием актёра: следующий пункт в нашей десятке также мог бы попасть под это определение, но «Банды Нью-Йорка» всё-таки куда больше об истории вообще, чем об истории чьих-то проблемных юношеских лет. Другое дело «Пляж»: занимательная вариация на грани фола на тему поисков себя, ради которых — в случае надежды на успешный результат — всё дозволено. 

Ни для ДиКаприо, ни для Дэнни Бойла «Пляж» не стал высшей точкой карьеры. Однако, обоим он помог безболезненно перейти в новое десятилетие: режиссёр превратился из контркультурщика в универсального мастера на все руки, а актёр — из «подающего надежды» в профессионала, ищущего «взрослых» проблемных ролей. 

По-хорошему, в этот список стоило бы включить все фильмы, в которых актёр сыграл у Мартина Скорсезе, и зарезервировать место для тех, в которых ещё сыграет. Однако, даже если себя ограничивать, никак нельзя обойти стороной величественный эпик о становлении Нью-Йорка, который ДиКаприо смог с достоинством вынести на своих крепких плечах, хотя и рисковал остаться незамеченным на фоне феноменального коллеги по площадке. 

Однако, если Билл-мясник Дей-Льюиса и остаётся самым броским героем фильма, его младший коллега и заклятый враг Амстердам — на деле не только главная, но и самая символическая фигура всей фрески. Стихийные силы вроде Мясника и даже Священника, отца Амстердама, занимают, в трактовке режиссёром истории своей родины, периферийную позицию. Монстры для Скорсезе — это аномалия, дикость, насколько страшная, настолько и нелепая, а условные «простые люди» вроде Амстердама и Дженни — тот необходимый цемент, каким скрепляются эпохи. 

По распространённому мнению, самый важный фильм, какой сделал Мартин Скорсезе за целое десятилетие. По крайней мере, из всех его длинных и при этом ужасно увлекательных творений двухтысячных годов «Отступники», возвращение к фирменному жанру криминальной драмы, легче всего берут зрителя в охапку. 

Находящийся в сердце «Отступников» дуэт существует по разные стороны закона и в разных мирах — единственно возможная прямая конфронтация между обоими героями оказывается ровно настолько трагикомической, насколько ей и положено быть. Обе стороны дуэта работают на общий замысел безупречно, и заслуга ДиКаприо, пожалуй, даже перевешивает труд, проделанный Дэймоном: этот истерзанный, но всё же, в десятом приближении, положительный герой — сердце этой холодной и жёсткой истории. 

Безнадёжная мелодраматическая история крушения надежд от Сэма Мендеса — не только противоядие от «Титаника», хотя это и лежит в самой сути замысла. Такой современный, но при этом такой старомодный фильм, посвященный давно ушедшим временам и инородным для современного зрителя системам отношений и ценностей, работает ещё и как стилизация под голливудскую мелодраму «золотого века», и стилистическое изящество здесь не менее важно, чем перипетии собственно анти-любовного сюжета. 

Мелодрама Мендеса — противовес мелодраме Кэмерона не только в смысле взгляда автора на последствия любви с первого взгляда (или тех чувств, которые люди за неё принимают). Если в «Титанике» те же ДиКаприо и Уинслет работали как винтики в общей массивной конструкции (технологически подкованный режиссёр, будь такая возможность в 1997-м, вполне мог задуматься, не нарисовать ли героев на компьютере). Здесь же актёры, играя не самых интересных или приятных людей, выдают две роли, за которыми, даже позабыв о сюжете, бесконечно интересно наблюдать. 

Герой «Дороги перемен» никак не был ангелом, но в тарантиновском «Джанго» ДиКаприо впервые получил шанс сыграть настоящего комиксового злодея. Именно с появлением на экране Кэлвина Кэнди рыхлый ритм «Джанго» оборачивается напористым галопом, и именно с этим персонажем сценарист и режиссёр проворачивает важный трюк: играется в «кино о страданиях рабов», при этом делая антигероя примерно столь же правдоподобным, что какой-нибудь Доктор Октопус. 

Даром что особых глубин в рабовладельце Кэнди не разглядеть, ДиКаприо получил возможность разгуляться: зачитать несколько пространных монологов и покрасоваться в дуэте со своим рабом-хозяином Стивеном — в общем, вволю покривляться. Это следует понимать как комплимент: однозначный, как бревно, вестерн-злодей почему-то вышел у актёра куда более интересным, чем сыгранный в том же году загадочный герой фицджеральдовского «великого американского романа». 

И снова Скорсезе — с фильмом, в котором ДиКаприо, как сгоряча хочется заявить, сыграл лучшую свою роль. Махинатор Белфорт, как и плантатор Кэнди, в пересказе не кажется человеком, за которым интересно наблюдать хотя бы минуту кряду; и настоящий Белфорт, и любой настоящий плантатор рабовладельческих времён, надо полагать, как раз из категории самых унылых людей во вселенной. Скорсезе удаётся невозможное: трёхчасовой гимн ничтожеству и убогости, доказательство любой вечной ценности от противного. 

«Волком» и режиссёр, и актёр заранее отчитались за целое новое десятилетие, в течение которого теперь могут спокойно почивать на лаврах. С другой стороны, то же можно было сгоряча сказать и о любом другом фильме дуэта; остаётся надеяться, что обоим по-прежнему интересно прыгать выше головы.