Знакомство с гоблином
Чтобы адекватно оценить роль Клаудио Симонетти и коллектива Goblin в развитии итальянского хоррора, необходимо понимать исторический контекст, в котором возникла группа. На рубеже 1960-х и 1970-х фильмы ужасов из Италии неплохо продавались за рубежом (хотя не всегда находили мощный отклик внутри страны), а Марио Бава уже заложил основы стиля джалло в фильмах «Девушка, которая слишком много знала» и «Шесть женщин для убийцы». Однако эстетика Бавы касалась прежде всего видеоряда и сюжета, но не музыкальной составляющей. С точки зрения саундтреков эти фильмы не особенно отличались от многих других триллеров, заполонивших экраны итальянских кинотеатров в то время.
И хотя в 1970-м Дарио Ардженто в своем дебюте «Птица с хрустальным оперением» задал новый стилистический стандарт для джалло, саундтрек к фильму все еще оставался традиционным. Это была работа Эннио Морриконе, оформленная с неизменным мастерством, однако запомнился фильм главным образом благодаря изощренным сценам убийств и густому саспенсу. То же можно сказать и о двух последующих работах Ардженто, в которых звучала музыка Морриконе – «Кошка о девяти хвостах» и «Четыре мухи на сером бархате». А вот дальше наступает переломный момент.
В середине 1970-х Ардженто начинает работу над новым фильмом – детективным хоррором, в котором одним из главных героев будет джазовый музыкант (эта роль достанется англичанину Дэвиду Хеммингсу). Первоначально режиссер нанял для саундтрека пианиста Джорджо Гаслини: он работал композитором для Ардженто на съемках его исторической комедии «Пять дней» с Адриано Челентано. Но вскоре Ардженто разочаровался в предложенных ему композициях, уволил Гаслини и начал искать новое звучание. Он хотел было заполучить для фильма Pink Floyd, но затея провалилась, поэтому Ардженто решил попытать счастья с итальянцами. И здесь его пути пересеклись с Goblin.
На тот момент группа была начинающей прог-рок-командой, костяк которой состоял из Массимо Моранте (гитара), Фабио Пиньятелли (бас-гитара) и Клаудио Симонетти (клавишные)i. Группа уже имела опыт выступлений в клубах, а их демо-записями интересовались крупные игроки (Эдди Оффорд, продюсер легендарных Yes, и вовсе предложил им перебраться в Англию), но за пределами узкого круга ценителей прогрессив-рока итальянцы оставались неизвестны. Cinevox Records, компания, с которой тогда работали Goblin, связала их с Ардженто, а Симонетти записал ему две композиции за одну ночь. Режиссер впечатлился стремительным темпом работы, и сделал выбор: Goblin стали ключевыми авторами музыки для грядущего проекта, который Ардженто назвал «Кроваво-красное»i.
Фильм вышел в марте 1975-го, моментально стал кассовым хитом в Италии, за рубежом тоже прошел с успехом и вывел джалло на пик популярности. Хорроры с элементами детектива долгие годы будут доминировать в итальянском прокате, их гигантская волна схлынет только к середине 1980-х. Но если успех «Кроваво-красного» был ожидаем (все-таки Ардженто к тому времени был уже маститым режиссером, работавшим в востребованном жанре), то успех саундтрека к фильму стал столь же масштабным, сколь и неожиданным. Первая пластинка молодой (ее участникам тогда было двадцать с небольшим), никому не известной группы год продержалась в списке топовых продаж, а главная тема фильма «Profondo Rosso» закрепилась в итальянских чартах на 15 недель!
Внезапная слава Goblin поразила основателей группы до глубины души. Тогда музыкальный мейнстрим Италии определялся началом эпохи диско: в соседней Франции уже работал Жан-Марк Черроне, а Донна Саммер покоряла чарты своим первым суперхитом «Love To Love You, Baby». На таком фоне востребованность прогрессив-рока – к тому же инструментального – выглядела чудом, а Клаудио Симонетти считал её аномалией. Позднее он вспоминал: «когда мы выступали на ТВ, то выглядели белыми воронами» среди покрытых блестками поп-групп и сладкоголосых певцов, вдохновляющихся Глорией Гейнор или Барри Уайтом.
Что не менее важно, успех Goblin был, вероятно, первым случаем, когда саундтрек к джалло достиг настолько гигантской популярности. Можно предположить, что на руку музыкантам сыграл и своего рода «протестный» фактор. Дело в том, что звук Goblin столь резко отличался как от работ мэтров типа Морриконе, так и от царящей тогда моды на диско, что цеплял именно своей непохожестью ни на что вокруг. Ардженто хотел получить саундтрек мелодичный, но напряженный, способный создать эффект страха, даже если в кадре (еще) не происходило ничего пугающего. Goblin, с их нервным, резким звучанием как нельзя лучше подходили под этот запрос.
Чтобы лучше понять, о чем речь, достаточно вспомнить их мелодию, звучащую за кадром во время знаменитой сцены с гигантской марионеткой, вылетающей из черноты дверного проема. Или открывающую тему, зарифмованную c детским голоском, задающим контраст к последующей сцене с ясновидящей, описывающей жуткие видения. Музыка Goblin одновременно невинная и нервозная, создавала чувство фоновой тревоги, столь важное для фильма, герои которого постоянно находились под угрозой нападения маньяка.
Благодаря триумфу «Profondo Rosso» Goblin вмиг сделались законодателями мод в саундтреках и не замедлили этим воспользоваться. Следующей их работой для Дарио Ардженто стала музыка к «Суспирии», гибриду готического хоррора и джалло, тоже ставшему культовым. На этот раз ставка была сделана на ломаный, подчеркнуто дисгармоничный ритм, иногда даже режущий слух – музыка здесь не дополняет видеоряд, а часто контрастирует с ним, подчеркивая иллюзорность того мира, в котором оказывается главная героиня. Стоит вспомнить хотя бы сцену, в которой преподавательницы поднимаются на чердак, чтобы выяснить причину появления личинок на потолке женского общежития. Ничего пугающего здесь не происходит, просто несколько человек идут по запыленной комнате – но музыка то и дело играет на нервах, поддерживая ощущение смутной угрозы.
Третьей коллаборацией Goblin с Ардженто стала работа над саундтреком к зомби-хоррору «Рассвет мертвецов», который снял Джордж Ромеро. Будучи владельцем прав на прокат ромеровского фильма в Европе, Ардженто назвал его «Зомби», перемонтировал и добавил музыкальное сопровождение по вкусу. Получившийся результат наглядно показывает, как разные саундтреки способны менять акценты в восприятии всего фильма. Несмотря на то, что Ардженто сохранил все ключевые сюжетные повороты и сократил фильм меньше чем на 10 минут, его версия зомби-эпика наполнена ощутимо иным настроением.
В варианте Ромеро большая часть событий происходит либо в тишине, либо под непримечательную, еле различимую музыку, что подчеркивает реалистичный (местами почти документальный) стиль подачи событий. Отстрел ходячих трупов улюлюкающими реднеками, прорыв спецназа в набитые зомби квартиры, или истеричные дебаты на ТВ о том, что делать с живыми мертвецами, выглядят кадрами любительской съемки, усиливая эффект погружения в повседневный кошмар.
А для версии Ардженто музыкальное оформление от Goblin задает тон веселого, но опасного сафари на руинах цивилизации. Под нервозные мелодии главные герои пробираются в заброшенный торговый центр, а потом организуют себе шопинг-тур с расстрелом неповоротливых зомби, используя их как идеальные мишени – потенциально угрожающие, но абсолютно безопасные для тех, кто умеет оставаться аккуратным. С легкомысленными композициями в середине и финале фильма контрастирует главная тема – «медленный», слегка заунывный звук разворачивающейся катастрофы. Постоянно противопоставляя энергичные и меланхоличные мелодии, Ардженто создает иную эмоциональную палитру, благодаря которой «Рассвет мертвецов» больше похож на хоррор-боевик, чем на триллер о выживании.
Фильм стал кассовым хитом во многих странах, обрел культовый статус, а в Италии поднял волну зомби-хоррора (вскоре Лучио Фульчи выпустит свой шокер «Зомби 2», продвигаемый как сиквел ромеровской работы), не спадавшую еще лет десять. К сожалению, для Goblin сотрудничество с Дарио Ардженто на этом проекте стало последним. Разумеется, группа оставалась в чартах и еще не раз записывала саундтреки к приметным фильмам: например, для итальянской версии «Патрика», хоррора о парализованном телепате,iили для некрофильской хоррор-драмы «За пределами тьмы». Но пик славы Goblin в классическом составе уже остался позади. Через пару-тройку лет главные участники разбрелись по другим командам или начали сольные карьеры. Симонетти выбрал второй путь – и вскоре добился на нем больших успехов.
Соло Симонетти
С началом 1980-х джалло выходят из моды, и на жанровом рынке Италии все чаще встречаются разнообразные зомби-хорроры, постапокалиптические боевики или слэшеры. А эпоха диско сменяется расцветом синтезаторного саунда в разных его вариациях, от нью-вейва через hi-NRG и синтипоп. Клаудио Симонетти, умелый электронщик, в этих условиях без труда находит применение своим талантам. Но работая с массой новых режиссеров, Симонетти не прекращает сотрудничать со своим давним другом Ардженто, записав ряд ярких композиций к нескольким его фильмам того времени. Так что распад Goblin стал для Симонетти лишь прологом к зениту собственной карьеры как мастера хоррор-саундтреков.
Пожалуй, самой знаменитой сольной работой Симонетти стала музыка «Демонов» - культового хоррора Ламберто Бавы о чудовищах, истребляющих зрителей в стенах кинотеатра. Заглавная тема «Demon», звучащая на открывающих и закрывающих титрах, с ее бодрым, моментально цепляющим ритмом, вошла в золотой фонд композитора, обзавелась множеством ремиксов и годами исполнялась на концертах. Кроме того, Симонетти записал музыку для кровавого фэнтези-экшена «Завоевание» (полную неожиданно лиричных фрагментов с флейтой), каннибальского экшен-хоррора «Режь и беги», а также сайфай-экшена «Новые Варвары» (более традиционные, но вполне добротные работы).
Но лучшие саундтреки Симонетти по-прежнему связаны с фильмами Ардженто. В частности, для джалло «Дрожь» он ненадолго воссоединился с коллегами по Goblin и эффектно поэкспериментировал с электронными мелодиями. А для позднего арджентовского джалло «Ужас в опере» Симонетти изящно соединил возвышенные арии с синтезаторамиi. Наконец, невозможно обойти вниманием и главную тему, записанную Симонетти для мистического слэшера «Феномен».
К началу 1990-х итальянский хоррор пришел в упадок, и карьера Симонетти застопорилась. Выход из тупика музыкант нашел, собрав группу Daemonia, которая играла не только обновленные версии классических песен Goblin, но и собственный материал. С этого времени Симонетти почти перестал записывать саундтреки, сосредоточившись на обработке уже хорошо известных публике треков и лишь изредка возвращаясь к музыке для кино. Он по традиции сотрудничал с Ардженто: например, записал трек Mother Lacrimarum для мистического хоррора «Мать Слез» (завершающего трилогию, начатую «Суспирией» и продолженную «Преисподней») с участием Дэни Филтаi. Но все подобного рода проекты для Симонетти стали уже исключением, нежели правилом, поскольку основой точкой приложения усилий стала непосредственно музыка.
Долгое эхо: Goblin, джалло-диско и музыка тревоги
Значение работ Goblin и самого Симонетти для музыкального ландшафта 1970-х и 1980-х особенно хорошо просматривается в сравнительной ретроспективе. Если в США бум слэшеров 1980-х не вывел в мейнстрим ни единого значимого автора саундтрековi, то в Италии, благодаря хитам Goblin, музыка к фильмам ужасов стала намного более важной частью хоррор-эстетики. Помимо этого, Goblin выработали новый стиль звучания, отличающийся от привычных всем саундтреков в духе того же Эннио Морриконе или Бернарда Херрмана. Они были одними из первых, кто соединил электронику и хоррор, а Симонетти позже доработал и многократно развил эти находки.
Видеоплеер загружается... Пожалуйста, подождите.
На пике сольной карьеры в 1980-х, Симонетти был ведущим автором музыки для жанрового кинематографа, создавая музыкальное оформление, которое Николас Виндинг Рефн, говоря о «Дрожи», назвал «диско-хоррором»i. Речь идет о фильмах, в которых саспенс-сцены стилизованы как вычурные видеоклипы: пока хлещет кровь, а нож пронзает плоть, за кадром звучит нервозный синтезаторный бит, превращающий смачные убийства в ритмичный танец смерти. Такого рода музыку делали люди вроде Саймона Босуэлла (саундтрек слэшера «Водолей») или Кита Эмерсона (танцевальный хоррор «Рок-убийца»), однако крупнейшей фигурой электронной волны в итальянских хоррорах 1980-х был все же Клаудио Симонетти, кудесник клавишных, великолепно умеющий извлекать пугающие и чарующие мелодии из плотного потока звуков.
