У вас с Робертом Ричардсоном — самые красивые седые волосы в индустрии.
Не знал (cмеется).
В чем ваш секрет?
Старость (смеется).
Я бы хотел начать с вопроса о...
30-летнем опыте производства хорроров?
Даже с вашего более раннего опыта. С создания фильмов о съемках хорроров. Вы снимали making-of'ы для «Тумана», «Видеодрома» и «Нечто». Как вы пришли к этому?
Да, я занимался рекламой. Вообще-то я был одним из первых, кто начал профессионально заниматься паблисити именно для проектов в жанре научной фантастики, хоррора и фэнтези. Сначала я работал на компанию AVCO Embassy Pictures, а затем в Universal. Глава AVCO Embassy, Роберт Реме, перебрался в Universal и взял меня с собой — он собирался заниматься дистрибуцией и продвижением фильмов вроде «Видеодрома» и «Нечто». В итоге меня наняли снимать промо-фильмы, потому что мои услуги стоили дешево. Я действительно интересовался жанровым кино, и мне не было плевать на то, как его снимали. Студийных чиновников обычно волновал лишь бокс-офис, а не ценность самих картин. Еще я хотел учиться — не только съемочному процессу, но и выстраиванию повествования в документальном жанре.
Расскажите о том, как вы перешли от киножурналистики к написанию сценариев и впоследствии к режиссуре. Это был сложный путь?
Это был последовательный путь. Не могу сказать, был ли он простым или тяжелым. Знаете, как правило, перед вами открываются разные двери. Иногда за ними скрываются прекрасные возможности, а иногда — неудачи. Но везде можно чему-то научиться. Я начал писать рассказы в 12 лет, затем писал для школьной газеты, для которой брал интервью у Рэя Брэдбери и Рода Серлинга. Мне всегда было интересно узнавать, как мыслят люди, которыми я восхищался, и что их вдохновляет. Я хотел узнать о них больше, и подумал, что раз мне это интересно, то и другим, может быть, понравится. Я и сейчас продолжаю этим заниматься. В качестве сценариста я начал зарабатывать себе на хлеб только к 33 годам. К тому моменту я писал уже 20 лет, но это не приносило никакого дохода. Киножурналистикой, как вы наверняка знаете, сложно прокормиться.
(Понимающе кивает)
Вот-вот. А в те времена — особенно. Тогда не было такого понятия, как жанровое кино. К фильмам о монстрах относились как к детской продукции. Этот подход продолжался все 60-е и сошел на нет в 70-е. Но я хотел специализироваться именно на жанровом кино. Я писал песни и пел в группе, работал в магазине грампластинок Tower Records, и это было здорово. По вечерам я писал сценарии, до которых никому не было дела. Как-то мой друг, с которым мы вместе брали интервью у Роджера Кормана, позвонил мне и рассказал, что есть вакансия для «Звездных войн» — сказал, что снимают какой-то фильм с таким названием. Вот так и я получил свою первую работу в индустрии — отвечать на телефонные звонки за $150 в неделю для первых «Звездных войн». Это открыло для меня парочку дверей, но определенно не те, которые ведут к должности сценариста или режиссера. Зато так я попал в отдел рекламы. Я начал заниматься раскруткой фильмов для компании Джорджа Лукаса, в том числе — для сиквела «Американских граффити» и AVCO Embassy. Одновременно я писал сценарии, пытаясь куда-нибудь их пристроить. Я даже получил заказ на сценарий, по которому так ничего и не сняли, зато это был мой первый оплаченный текст. Это вдохновило меня, со временем я обзавелся агентом, и он послал мои сценарии Стивену Спилбергу. На съемках документального фильма о «Балбесах» я брал интервью у Спилберга — а он знал меня еще по PR. Он спросил: «О, ты должно быть много фильмов о съемках снимаешь?» Я ответил, что пытаюсь пробиться в качестве сценариста. И тогда Стивен сказал: «Отлично, мы как раз ищем сценариста для сериала «Удивительные истории». Все произошло очень плавно и органично. Нельзя просто подойти к Стивену Спилбергу и сказать: «Я — сценарист, вам обязательно стоит почитать мои работы». В итоге я стал первым сценаристом, которого наняли для «Удивительных историй».
Ваша любовь к учебе и хоррору и сейчас никуда не делась. Вы продолжаете брать интервью с важнейшими людьми в жанре для своего подкаста Post Mortem — настоящего подарка для любого киномана.
Спасибо! Cначала мы делали телепрограмму (выпуски можно посмотреть на канале Гарриса на YouTube – прим. ред.), а потом стали записывать подкаст. Сейчас нам очень повезло, что проект приютила студия Blumhouse. Раньше мне приходилось рекламировать в нем машины и всякую хрень, представляете? А Blumhouse разрешают мне говорить все, что хочется. Никакой цензуры. Я стараюсь делать не просто интервью, а настоящие разговоры. Знаете, раньше я готовил вопросы заранее, а в этом году решил просто разговаривать в неформальной атмосфере. Однако я долго шел к такой свободе. Мне уже 66 лет, и только сейчас я позволил себе отказаться от заранее подготовленных вопросов. Я хорошо знаю творчество этих людей. Некоторые гости — мои друзья, но не все. Например, я никогда не встречал Шона Каннингэма (создателя «Пятницы, 13-е» – прим. ред.) до того, как сделал с ним выпуск. Это настоящая радость, разговаривать с этими людьми. Жаль, что у меня не было возможности слушать их, когда я сам начинал карьеру. Я люблю учиться. Каждый раз, когда я делаю интервью или нахожусь на съемках, я учусь чем-то новому. Не так давно я снимал эпизод сериала «Однажды в сказке», в котором была, наверное, самая эмоциональная сцена в моей карьере — это было интересно. Каждый раз что-то новое.
Среди ваших гостей были покойные Уэс Крейвен и Тоби Хупер. Что в разговоре с ними удивило вас больше всего?
Из каждого выпуска Post Mortem я узнавал что-то новое. Например, я узнал, что любимым фильмом Тоби Хупера были «Красные башмачки»! Представляете? Парень, который снял «Техасскую резню безопилой» любил «Красные башмачки». Тоби был моим другом. Уэс тоже, но не таким близким, как Тоби. Я сильно переживал его уход и очень по нему скучаю. Он был прекрасным и милейшим человеком. Он немного заикался, страдал от гермофобии — все время хотелось о нем заботиться и чем-то ему помочь.
(Тоби Хупер и Мик Гаррис)
С чего началось ваше многолетнее сотрудничество со Стивеном Кингом [Гаррис снял семь проектов по текстам писателя – прим. ред.]?
С «Лунатиков», для которых он написал сценарий. Columbia Pictures заинтересовалась мной, потому что Спилбергу понравилось «Психо 4». Я всегда питал страсть к романам Кинга и хорошо знал его творчество. Встреча с представителями студии прошла так здорово, что они мне с ходу сказали: «Мы хотим вас нанять. Нам придется на этой неделе посмотреть и других кандидатов, так как у нас договоренность с агентом Кинга, но вы нам подходите». Я ушел с ленча, думая: «Вау! Я сниму свой первый студийный фильм!». Но они наняли другого парня [Речь идет о Руперте Уэйнрайте, будущем режиссере «Стигматов» и ремейка «Тумана» — прим. ред.]! Он переписал сценарий, добавил в него свои идеи, которые не понравились ни студии, ни Кингу. Они ведь хотели продать «Лунатиков Стивена Кинга» и боялись, что если Кингу не понравится фильм, то он просто уберет из названия свое имя. В итоге студия вновь обратилась ко мне. Со Стивеном мы общались сначала по телефону — впервые мы встретились на съемках его камео. Кингу безумно понравился фильм, несмотря на то, что пришлось вырезать пару его задумок, чтобы нам не влепили рейтинг NC-17. Позже он вспомнил обо мне, когда началась разработка экранизации «Противостояния». Я тогда подумал, что не хочу снимать телефильм — это ведь было до того, как телепродукция была круче кинотеатральной, но все сложилось крайне удачно. «Противосияние» посмотрело огромное количество людей. Собственно, во время съемок «Противостояния» мы и подружились. Кинг уже много присутствовал на съемках, а во время работы над «Сиянием» провел на площадке еще больше времени.
А какой у вас любимый роман Кинга?
«Игра Джеральда».
Вам понравилась адаптация Netflix и Майка Флэнегана?
Да. По-моему, Флэнеган отлично постарался и с большим уважением отнесся к первоисточнику. Я и сам хотел экранизировать этот роман. Хотя постойте, задолго до того, как я снял по ним мини-сериалы, моими самыми любимыми романами были «Сияние» и «Противостояние». Я понимаю, как это звучит из моих уст, но это действительно потрясающие романы. «Сияние» было первым произведением Кинга, которое я прочел. «Игра Джеральда», на мой взгляд, — недооцененный роман. Он очень жесткий и во многом нетипичный для Кинга.
(Стивен Вебер на
кадре из мини-сериала Мика Гарриса «Сияние», 1997)
В 1997 году вы сняли телеверсию «Сияния», так как Стивен Кинг был возмущен экранизацией Кубрика...
Скорее разочарован (смеется).
А вы что думаете о фильме?
Это же Стэнли Кубрик, один из величайших американских режиссеров. Великий кинематографист. Но... я очень любил роман Кинга и возненавидел фильм Кубрика. И каждый кинокритик в Америке возненавидел это кино. Сейчас уже никто не помнит, но рецензии были разгромные. Однако со временем я изменил свое мнение. Я считаю, что это великий фильм Стэнли Кубрика, но ужасная экранизация Стивена Кинга. Фильм потрясающе снят, в нем есть кадры, которые стали культовыми, как и сам фильм. Я же во время просмотра был слишком привязан к книге. Тогда я даже и мечтать не мог, что когда-нибудь сам экранизирую «Сияние» — один из самых личных текстов Кинга. Он был алкоголиком, когда писал его, и был алкоголиком в завязке, когда писал телеадаптацию. Книга рассказывает о чувстве вины, о внезапно вспыхивающей ярости в отношении сына. Ведь когда ты пьешь, ты неуправляем и в гневе можешь даже сломать руку собственному ребенку. Кубрик же превратил эти мотивы в нечто совершенно иное, хоть и снял классику мирового кино. Его «Сияние» совершенно не о том, о чем писал Кинг. Это — не экранизация, а вольная интерпретация текста Кинга.
(Энтони Перкинс на кадре из фильма Мика Гарриса «Психо 4»)
Не могли бы вы рассказать о вашей работе с Энтони Перкинсом над «Психо 4: Начало». Насколько я знаю, ему понравился конечный результат, но работать с ним было тяжело.
«Тяжело» — не совсем подходящее слово. Создается впечатление, что он говнюк, а он им не был. Скажем так, были свои нюансы. Он же хотел сам поставить фильм, но вместо этого ему подсунули режиссера «Зубастиков 2»! А ведь он работал с Орсоном Уэллсом, Альфредом Хичкоком, Уильямом Уайлером.... У него было право утверждения режиссера. Джон Лэндис был дружен с нами обоими и организовал нам встречу. Она прошла хорошо, но он постоянно устраивал мне проверки, чтобы убедиться, что я могу не только снять красивую картинку, но и создавать что-то значимое. И он постоянно придирался к словам. Как-то на съемках я сказал ему: «Мы же не хотим превратить Нормана Бэйтса в кэмп». Он тут же напрягся: «Кэмп? Что именно ты имеешь в виду под этим словом?». В итоге мы стоим и 45 минут обсуждаем значение слова «кэмп» перед всей съемочной группой. Он был мил с другими актерами, просто очень беспокоился из-за героя, которого он знал лучше, чем кто-либо еще. Хичкок, напомню, умер за девять лет до съемок. Работа с ним стала вызовом, но когда он увидел финальный вариант, он десять минут без остановки рассказывал мне, как ему понравился фильм, и что он считает его лучшим сиквелом к «Психо». Мне даже пришлось ему сказать: «Тони, твое признание многое для меня значит, но мне чертовски неловко, прекрати!». Он был первой кинозвездой, с которой мне довелось работать, и это было действительно страшно. Тогда меня было очень легко запугать, я ведь неконфликтный человек. Пришлось искать к нему подход, чтобы говорить с ним на равных, а не смотреть снизу вверх. Я многому тогда научился, и я доволен фильмом. Даже Стивен Спилберг написал мне, что ему понравилось «Психо 4».
Читать также:
