Новый Рим – один из важнейших городов мира, культурный и финансовый центр Америки, построенной по античным образцам. Но за внешним величием скрыты острейшие социальные контрасты. Элита предается изысканным развлечениям, а огромные массы рядовых граждан прозябают в бедности. Молодой архитектор и честолюбивый гений Цезарь Катилина (Адам Драйвер) лелеет амбициозную мечту построить Мегалополис – урбанистическую утопию, в которой можно будет победить нищету, преступность и безработицу. Опытный политик, мэр Франклин Цицерон (Джанкарло Эспозито) возражает против идеалистических порывов: у города нет ни достаточных денег, ни свободных земель для грандиозных проектов. Ценностный конфликт подогревается личными мотивами: юная дочь мэра Юлия (Натали Эммануэль) все более откровенно симпатизирует страстному утописту Катилине, вызывая нарастающее раздражение у Цицерона, так что схватка романтика и прагматика грозит закончиться семейной трагедией.
Коппола начал разрабатывать концепт «Мегалополиса» еще в середине 1970-х, но проект раз за разом срывался на ранних стадиях – то из-за финансовых проблем режиссера, то под неожиданным влиянием исторических событий (например, в связи с терактами 11 сентября 2001-го пришлось положить на полку 30 часов отснятого материала), то ввиду отсутствия поддержки у крупных студий. Когда фильм, наконец, был снят и вышел в прокат, его ждала печальная слава одного из мощнейших кассовых провалов года, и весьма прохладные рецензии от критиков. Но при ближайшем рассмотрении «Мегалополис» выглядит значительно лучше, чем его репутация. Это глубокий, слегка неуклюжий, но страстный манифест о том, как политика может объединить идеалистов и прагматиков ради общего блага.
Наиболее яркое (во всех смыслах) достоинство фильма – стиль. Величайший город альтернативной Америки пестрит сотнями оттенков золота и платины, повсюду высятся небоскребы головокружительной высоты, а общественные здания явно строились с оглядкой на Рим имперской эпохи. Значительная часть декораций создана с помощью CGI, но их заметная искусственность скорее подчеркивает футуристический характер мира, в котором происходит действие, чем режет глаз. Эстетика модернизированной античности проработана на совесть. Видные горожане на роскошных вечеринках щеголяют тогами разных фасонов, женщины украшают себя массивными серьгами и диадемами, а мужчины предпочитают классические смокинги и фраки. Своего апогея этот парад тщеславия достигает в сценах праздника богини Весты, во время которого происходит символическое жертвоприношение девственницы. Но и до и после видеоряд насыщен изобретательными отсылками к древнеримской моде, архитектуре и политике.
Последний компонент определяет весь ход сюжета. Хотя сценарий развивается в основном благодаря динамике отношений Цезаря и Юлии, их любовная драма неразрывно связана с политическими интригами Цицерона, который во что бы то ни стало хочет избавиться от архитектора, посягающего не только на вверенный мэру город, но и на его собственную дочку. Использовав противостояние Цезаря и Цицерона как аллегорию борьбы прогрессистов-реформаторов и консервативных скептиков, Коппола не только изображает классические дилеммы политического развития (амбициозные визионерские проекты против осторожных точечных корректировок курса), но и обозначает пути преодоления общественного раскола в современных обществах. Его рецепт заключается в синтезе мечты и практики: без ценностей политика остается лишь борьбой за власть, без политических решений смелые проекты останутся прекраснодушным начинанием.
Этой же концептуальной цели служат и параллели с древнеримской историей, для американской аудитории особенно значимые. Отцы-основатели США неплохо знали и читали многих античных авторов (достаточно вспомнить, что знаменитые эссе 1780-х «Федералист» подписаны коллективным псевдонимом «Публий»), а римское наследие повлияло на дизайн ключевых политических институтов страны, хотя и не было в нем определяющим. Но более важно то, что конфликт мэра и архитектора в «Мегалополисе» отсылает к исторической борьбе между великим оратором Цицероном и великим полководцем Цезарем, разгоревшейся на излете Римской республики, когда древнеримское общество сползало к гражданской войне.
К сожалению, весь этот многослойный подтекст зачастую смазывается, поскольку сценарий лишен четкой фокусировки. Любовная линия полна клишированной мелодраматики, без которой вполне можно было бы обойтись: тут и травма из прошлого, и раскрывающие ее флэшбеки, и многословные, но не всегда информативные беседы Юлии с Цезарем. Еще менее уместный ход – наличие у Цезаря сверхспособностей, которые имеют некоторое символическое значение, но не сказать, что принципиально важны для сюжета. Наконец, в фильме есть парочка побочных сюжетных веток, которые можно сократить без ущерба (а скорее даже с пользой) для общего хода событий. Неудивительно, что столь тяжеловесный проект долго не мог взлететь, а когда попал в кинотеатры, оказался кассовой катастрофой: для неподготовленной аудитории обилие отсылок и тонкие нюансы исторических перекличек потерялись на фоне пафосных диалогов и нарисованных высоток.
И все же, вопреки многочисленным мелким недоработкам, «Мегалополис» отнюдь не превращается в бессвязное полотно. Его спасают стилистическое единство, крепкая актерская игра (на вторых – третьих ролях мелькают многие известные лица, от Лоренса Фишберна до Дастина Хоффмана) и верность провозглашенной идее. «Мегалополис» не претендует на легкость восприятия, напротив, это фильм, требующий от зрителей вдумчивого просмотра и детального анализа. В главном Коппола всегда последователен: перед нами история о том, зачем в политике необходимы ценности – трогательно старомодная в исполнении, но крайне актуальная по содержанию.
